МИФИЧЕСКИЕ ЖИВОТНЫЕ
Хорхе Луис Борхес. Из Книги вымышленных существ.
Здесь вы можете прочитать о мифических животных, в которых верили древние греки.
АМФИСБЕНА
В "Фарсалии" перечисляются подлинные и вымышленные змеи, которых
воины Катона встретили в африканских пустынях; там есть "парка", что
"движется стоймя, как посох", и "якуло", летящая по воздуху, как стрела, и
громоздкая амфисбена с двумя головами. Почти в таких же словах описывает
ее Плиний, добавляя: "...словно одной головы ей мало, чтобы извергнуть
свой яд". "Сокровищница" Брунетто Латини - энциклопедия, рекомендованная
им бывшему его ученику в седьмом кругу ада, - менее сентенциозна и более
обстоятельна: "Амфисбена - это змея о двух головах, одна на обычном месте,
другая на хвосте; обеими она может ужалить, двигается проворно, и глаза у
нее горят, как свечки". В XVII веке сэр Томас Браун, убежденный, что не
бывает животного, у которого нет верха и низа, переда и зада, левой и
правой стороны, отрицал существование амфисбены, у которой оба конца
передние. По-гречески "амфисбена" означает "двигающаяся в двух
направлениях". На Антильских островах и в некоторых регионах Америки это
название дают пресмыкающемуся, в просторечии называемому "туда-сюда",
"двухголовая змея" и "муравьиная мать". Говорят, что ее кормят муравьи. И
еще - что если ее разрезать на две части, то они соединятся.
Целебные свойства амфисбены были прославлены еще Плинием.
АХЕРОН
Лишь один человек однажды видел чудовище Ахерона - произошло это в
ирландском городе Корке. Первоначальный вариант этой истории, написанный
на гэльском языке, ныне утерян, но некий монах-бенедиктинец из Регенсбурга
(Ратисбоны) перевел ее на латинский, и благодаря его переводу история эта
была переложена на многие языки, в том числе на шведский и испанский.
Сохранилось более полусотни рукописей латинской версии, которые в основном
совпадают. Она озаглавлена "Visio Tundali" ("Видение Тундала") и считается
одним из источников Дантовой поэмы.
Начнем со слова "Ахерон". В десятой песне "Одиссеи" это одна из рек
ада, текущая на западной окраине населенного мира. Ее название звучит в
"Энеиде" Вергилия, в "Фарсалии" Лукана и в "Метаморфозах" Овидия. Данте
запечатлел его в стихе "Su la trista riviera d'Acheronte" ("На берегу
печального Ахерона").
Согласно одному мифу. Ахерон это терпящий наказание титан; согласно
другому, более раннему, он обитает у Южного полюса, под созвездиями
антиподов. У этрусков были "книги судьбы", наставления в науке гадания, и
"книги Ахерона", наставления душе после смерти тела. Со временем Ахерон
стал наименованием ада.
Тундал был ирландским дворянином, человеком благовоспитанным и
храбрым, однако не вполне безупречных правил. Однажды в доме у своей
подруги он занемог, три дня и три ночи его считали мертвым, лишь в области
сердца ощущалось немного тепла. Когда он пришел в себя, то поведал, что
его ангел-хранитель показал ему подземное царство. Из многих увиденных им
чудес нас сейчас интересует чудовище Ахерон.
Ахерон выше любой горы. Глаза его пылают огнем, а рот так огромен,
что в нем уместились бы девять тысяч человек. Двое человек, обреченных
проклятью, поддерживают, подобно столпам или атлантам, его рот раскрытым;
один стоит на ногах, другой - на голове. В нутро его ведут три глотки -
все три изрыгают неугасимый огонь. Из утробы чудовища исходят немолчные
вопли бесчисленных проглоченных им проклятых душ. Демоны сообщили Тундалу,
что это чудовище зовется Ахерон. Ангел-хранитель покидает Тундала, и его
уносит в утробу Ахерона поток других душ. Там вкруг него слезы, мрак,
скрежет зубовный, огонь, жар нестерпимый, ледяной холод, псы, медведи,
львы и змеи. В этой легенде ад есть некий зверь, вмещающий в себя других
зверей.
В 1758 году Сведенборг писал: "Мне не было дано увидеть общие
очертания Ада, но было сказано, что, подобно тому как Рай имеет форму
человека. Ад имеет форму дьявола".
ВАСИЛИСК
С течением веков василиск (известный также под названием "кокатрис")
становился все более безобразным и пугающим, а в наше время о нем и вовсе
забыли. Название его происходит из греческого языка и означает "царек"; по
мнению Плиния Старшего (VIII, 21), это змея с "белым пятном на голове,
похожим на корону или диадему". В средние века он становится четырехногим
петухом с короной, желтыми перьями, большими колючими крыльями и змеиным
хвостом, который завершается крючком или же второй петушиной головой.
Изменение облика отразилось в изменении названия: Чосер в "The Parson's
Tale" говорит о василикоке ("василикок убивает людей ядом своего
взгляда"). Одна из гравюр, иллюстрирующая "Естественную историю змей и
драконов" Альдрованди, наделяет василиска чешуей вместо перьев и восемью
ногами. (Согласно Младшей Эдде, у Одинова коня Слейпнира также было восемь
ног.)
Что в василиске остается неизменным, так эти убийственное действие
его взгляда и его яда. Глаза горгон обращали живых существ в камень; Лукан
рассказывает нам, что из крови одной из них произошли все змеи Ливии -
аспид, амфисбена, аммодит и василиск. Приводим соответствующие пассажи из
книги IX "Фарсалии":
В теле ее губительный яд впервые природа
Произвела: из горла тогда шипящие змеи
Выползли, жалом своим трепеща с пронзительным свистом.
И по спине у нее разметались, как женские косы
Плечи хлестали они ликованием полным Медузы.
Встали над хмурым челом, поднявшись дыбом, гадюки,
Яд извивался из них, когда волосы дева чесала.
Что было пользы проткнуть копьем василиска.
Мурру несчастному? Яд мгновенно по древку разлился.
В руку всосался ему; поспешно меч обнаживши,
Он ее тотчас отсек, у плеча отделивши от тела.
И, наблюдая пример своей собственной смерти ужасной,
Смотрит, живой, как гибнет рука.
Василиск обитает в пустыне, или, точнее, он создает пустыню. Птицы
падают мертвыми к его ногам, и плоды земные чернеют и гниют; вода
источников, в которых он утоляет свою жажду, становится отравленной. О
том, что одним своим взглядом он раскалывает скалы и сжигает траву,
свидетельствует Плиний. Из всех животных одна лишь ласка не боится этого
чудовища и может напасть на него спереди; было также поверье, что
василиска повергает в смятенье крик петуха. Опытные путешественники,
прежде чем углубиться в неизведанные края, благоразумно запасались либо
петухом в клетке, либо лаской. Другим оружием было зеркало: василиска
убивает его собственное отражение.
Исидор Севильский и составители "Speculum Triplex" ("Тройного
зеркала") отвергают легенды Лукана и искали рационального объяснения
природы василиска. (Отрицать его существование они не могли, ибо в
Вульгате древнееврейское слово "тсефа", название ядовитого
пресмыкающегося, переведено как "кокатрис".) Наибольшее признание получила
теория об уродливом яйце, снесенном петухом и высиженном змеей или жабой.
В семнадцатом веке сэр Томас Браун счел это объяснение столь же
неестественным, как самого василиска. В те же годы примерно Кеведо написал
свой романе "Василиск", где говорится:
Si esta vivo quien te vio,
Toda su historia es mentira,
Pues si non murio, te ignora,
Y si murio no lo afirma
[Коли жив, кто тебя видел,
Зря нам сказки говорит.
Коль не умер, то не видел.
Ведь кто умер, тот молчит (исп.)]
ГАРПИИ
В "Теогонии" Гесиода гарпии - это крылатые божества с длинными
распущенными волосами, летающие быстрее птиц и ветров; в третьей книге
"Энеиды" - птицы с лицами дев, крючковатыми когтями и нечистым брюхом,
бледные от голода, который не могут утолить. Они спускаются с гор и
пачкают праздничные столы. Они неуязвимы и зловонны, с пронзительным
писком все пожирают и все превращают в экскременты. Сервий, комментатор
Вергилия, пишет, что, подобно тому как Геката - это Прозерпина в аду,
Диана на земле и Луна на небе, за что и называют ее трехликой богиней, так
и гарпии - это фурии в аду, гарпии на земле и демоны (dirae) на небе. Их
также путают с парками.
По велению богов гарпии ополчились на царя Фракии, который открыл
людям их будущее или купил себе долгожитие ценою своих глаз и был наказан
солнцем за то, что оскорбил его творение. Он усаживался со всей своей
свитой за стол, а гарпии пожирали и портили яства. Аргонавты изгнали
гарпий; Аполлоний Родосский и Уильям Моррис ("Life and Death of Jason")
рассказывают их фантастическую историю. Ариосто в песне XXXIII "Безумного
Роланда" превращает фракийского царя в Пресвитера Иоанна, легендарного
императора абиссинцев.
По-гречески "гарпии" означает "хватающие", "похищающие". Вначале они
были божествами ветра, подобно ведийским Марутам, которые бряцают золотым
оружием (лучами) и доят облака.
ГРИФОН
"Крылатыми чудовищами" называет грифов Геродот, повествуя об их
постоянной войне с Аримаспами; почти столь же неопределенно говорит о них
Плиний, упоминая о длинных ушах и изогнутом клюве этих "легендарных птиц"
(X, 70). Пожалуй, самое подробное описание найдем у предполагаемого сэра
Джона Мандевиля в главе 85 его знаменитых "Путешествий":
"Из этой страны (Турции) совершают путешествия в Бактрию, где живет
злобный и коварный народ, и в том краю есть деревья, дающие шерсть, как
если бы они были овцами, и из нее делают ткани. Есть в этом краю "ипотаны"
(гиппопотамы), которые живут то на суше, то в воде, они наполовину люди,
наполовину лошади и питаются только человечиной, когда удается ее
раздобыть. Еще водится в том краю множество грифов, больше, чем в других
местах; одни говорят, что у них перед туловища орлиный, а зад львиный, и
это верно, они и впрямь так устроены; однако туловище грифа больше восьми
львов, вместе взятых, и он сильнее сотни орлов. Гриф, разумеется, может
поднять и унести в свое гнездо лошадь с всадником или пару волов, когда их
в одной упряжи выводят в поле, так как когти на его лапах огромные, с
туловище вола, из когтей этих изготовляют чаши для питья, а из его ребер -
луки".
Другой знаменитый путешественник. Марко Поло, слышал на Мадагаскаре
рассказы о птице "рок" и сперва думал, что речь идет о ucello grifone, о
птице грифе ("Milione", CLXVIII) [прозвание Марко Поло, когда он достиг
богатства, было Messer Milione]. В средние века символика грифа
противоречива. В одном итальянском бестиарии сказано, что он означает
демона; обычно же он - эмблема Христа, так и трактует его Исидор
Севильский в своих "Этимологиях": "Христос есть лев, ибо он царит и
обладает могуществом; он орел, ибо после воскресения возносится на небо".
В XXIX песне "Чистилища" Данте грезится триумфальная колесница,
запряженная грифом; орлиная его часть золотая, львиная - белая с алым,
дабы, согласно комментаторам, обозначить человеческую природу Христа
[Стихи эти напоминают описание Жениха в "Песне Песней" (5:10-II):
"Возлюбленный мой бел и румян... голова его - чистое золото"]. (Белое,
смешанное с красным, дает цвет плоти.)
Другие полагают, что Данте тут хотел представить символ папы, который
одновременно священнослужитель и царь. Дидро в своей "Христианской
иконографии" пишет: "Папа, как понтифик или орел, возносится к престолу
Господа, дабы получать его приказания, и, как лев или царь, шествует по
земле могущественно и властно".
ГИППОГРИФ
Желая обозначить невозможность или несообразность, Вергилий говорит о
попытке скрестить коня и грифа. Четырьмя столетиями позже его комментатор
Сервий утверждает, что грифы - это животные, у которых передняя часть
туловища орлиная, а задняя - львиная. Чтобы подкрепить свое утверждение,
он прибавляет, что они ненавидят лошадей... Со временем выражение
"jungentum iam grypes equis" ["скрещивать грифа с лошадьми" (лат.)] стало
поговоркой; в начале XVI века Лудовико Ариосто вспомнил его и придумал
гиппогрифа. В грифе древних сожительствуют орел и лев; в Ариостовом
гиппогрифе - лошадь и гриф, это чудовище, или вымысел, второй степени.
Пьетро Микелли замечает, что гиппогриф более гармоничное созданье, чем
крылатая лошадь.
В "Неистовом Роланде" дано его подробное описание, словно бы
предназначенное для некой фантастической зоологии:
Не призрачный под магом конь - кобылой
На свет рожден, отцом его был гриф;
В отца он птицей был ширококрылой, -
В отца весь спереди; как тот, ретив;
Все остальное, как у матки, было,
И назывался конь тот - гиппогриф.
Рифейских гор пределы славны ими,
Далеко за морями ледяными
Первое упоминание этого странного животного обманчиво случайное: "У
Роны рыцаря увидел я, который остановил крылатого коня".
В других октавах описаны изумление и страх при виде летящего коня.
Вот знаменитая октава:
E vede l'oste e tutta la familia
E qui a finestre a qui fuor ne la via,
Tener levati al ciel occhi e le cilia,
Come l'Eclisse a la Cometa sia,
Vede la Donna un'alta maravigia,
Che di leggier creduta non sarva,
Vede passar un gran destuero alato
Che porta in aria un cavagliero armato.
[Глядит, - хозяйская семья в мгновенье
Сбежавшись, - кто в дверях, кто у окна, -
Как будто на комету иль затменье,
Взирает на небо, поражена.
И видит дева чудное явленье,
И верит лишь с трудом глазам она:
Конь, видит, в воздухе летит крылатый;
Им правит всадник, облаченный в латы.]
Астольфо, в одной из последних песен, расседлывает гиппогрифа и
отпускает его на волю.
ЕДИНОРОГ
Первая трактовка единорога почти полностью совпадает с последними. За
четыреста лет до христианской эры грек Ктесий, врач Артаксеркса Мнемона,
сообщал, что в королевствах Индостана водятся весьма быстроногие дикие
ослы с белой шерстью, пурпурно-красной головой, голубыми глазами, с острым
рогом на лбу, у основания белым, на конце красным, а посредине -
совершенно черным. Плиний прибавляет другие подробности (VIII, 31): "В
Индии охотятся еще за другим зверем, единорогом, который туловищем схож с
лошадью, головою с оленем, ноги как у слона, а хвост кабаний. Ржет он
басистым голосом, посреди лба торчит длинный черный рог. Полагают, что
живьем его невозможно взять". Востоковед Шрадер в 1892 году высказал
мысль, что образ единорога мог быть грекам подсказан некоторыми
персидскими барельефами, изображающими быка в профиль, с
одним-единственным рогом.
В энциклопедии Исидора Севильского, составленной в начале VII века,
можно прочесть, что единорог ударом своего рога убивает слона; это
напоминает аналогичную победу "каркадана" (носорога), описанную во втором
путешествии Синдбада [там говорится, что, если разрезать пополам рог
носорога, на нем будет видна фигура человека; Аль Казвини говорит, что это
будет фигура всадника на лошади, другие называют птиц и рыб]. Другим
противником единорога называли льва, и в одной великолепной октаве второй
книги запутаннейшей эпопеи "The Faerie Queen" изображено их сражение. Лев
прислоняется к дереву, единорог, пригнув голову, атакует его, лев
отскакивает в сторону, и единорог оказывается пригвожденным к стволу. Эта
октава написана в XVI веке, а в начале XVIII века объединение Английского
королевства с Шотландским соединит в гербе Великобритании английского
леопарда (льва) с шотландским единорогом.
В средние века бестиарии утверждали, что единорога может поймать
девушка; в "Physiologus Graecus" ["греческий физиолог" (лат.)] мы читаем:
"Как его ловят. Ставят перед ним девицу, и он прыгает на лоно девицы, и
девица любовно его обнимает и уносит в королевский дворец". Этот триумф
чистоты представлен на медали Пизанелло и на многих знаменитых гобеленах,
примечательны и его аллегорические толкования. Единорог применялся как
символ Иисуса Христа, Святого Духа, ртути и зла. В труде "Psychologie und
Alchemie" ["Психология и алхимия" (нем.)] (Цюрих, 1944) Юнга приведены
история и анализ этих символических применений.
Белая лошадка с задними ногами антилопы, козлиной бородой и длинным
винтообразным рогом на лбу - таково обычно изображение этого
фантастического животного.
Леонардо да Винчи объясняет способ охоты на единорога его
чувственностью; движимый ею, он забывает о своей свирепости и ложится на
лоно девушки, тогда-то охотники и ловят его.
КЕНТАВР
Кентавр - самое гармоничное создание фантастической зоологии.
"Двуформным" назван он в Овидиевых "Метаморфозах", однако нам нетрудно
забыть о его гетерогенной природе и думать, что в Платоновом мире форм,
наряду с архетипом лошади или человека, есть архетип кентавра. Открытие
этого архетипа потребовало многих веков; первобытные и архаические
изображения представляют нам голого человека, к которому неуклюже
прикреплен конский зад. На западном фронтоне храма Зевса в Олимпии у
кентавров уже конские ноги, а там, где должна начинаться шея коня, высится
человеческий торс.
Кентавров породили фессалийский царь Иксион и облако, которому Зевс
придал облик Геры; другая легенда гласит, что они - дети Аполлона. (Есть
предположение, что слово "кентавр" происходит от "гандхарва"; в ведической
мифологии "гандхарвы" - младшие боги, правящие конями Солнца.) Так как
греки гомеровской эпохи не ездили верхом, предполагается, что первый
кочевник, которого они увидели, показался им чем-то единым с его конем; и
в доказательство приводят то, что солдаты Писарро и Эрнана Кортеса также
представлялись индейцам кентаврами. "Один из тех всадников упал с лошади,
и когда индейцы, уверенные, что это одно целое, увидели, что это животное
разделилось на две части, страх их был так велик, что они с воплями
побежали вспять, к своим, крича, что из одного стало двое, и повергая всех
в ужас; и было в этом некое тайное чудо, ибо, не будь такого случая, можно
полагать, что они перебили бы всех христиан", - гласит один из текстов,
приводимых Прескоттом. Но грекам, в отличие от индейцев, лошадь была
известна; более правдоподобно предположение, что кентавр - это нарочито
созданный образ, а не плод ошибки по незнанию.
Самая популярная из легенд, где фигурируют кентавры, - легенда о
битве с пригласившими их на свадьбу лапифами. Для гостей вино было в
новинку - на пиру захмелевший кентавр оскорбил невесту и, опрокидывая
столы, затеял знаменитую "кентавромахию", которую Фидий или его ученик
изобразил в Парфеноне, Овидий воспел в книге XII "Метаморфоз" и которая
вдохновила Рубенса. Побежденные лапифами, кентавры были вынуждены бежать
из Фессалии. В другом сражении Геркулес, стреляя из лука, уничтожил их.
Кентавр - воплощение сельской дикости и гневливости, но
"справедливейший из кентавров" - Хирон ("Илиада", XI, 832) был наставником
Ахиллеса и Эскулапа, которых обучил искусствам музыки, собаководства,
ратному делу и даже медицине и хирургии. Запоминается образ Хирона в песне
XII "Ада", которую, с общего согласия, принято называть песнью кентавра.
На сей предмет есть тонкие наблюдения у Момильяно в его издании 1945 года.
Плиний говорит, что видел гипокентавра, законсервированного в меду и
присланного из Египта в дар императору.
В "Ужине семи мудрецов" Плутарх юмористически сообщает, что один из
Пастухов коринфского деспота Периандра принес ему в кожаной сумке
новорожденного детеныша кобылы, у которого лицо, голова и руки были
человеческие, а все прочее - конское. Плакал он, как ребенок, и все
решили, что это зловещее знамение. Мудрец Фалес, осмотрев его, рассмеялся
и сказал Периандру, что и впрямь не может одобрить поведение его Пастухов.
В пятой книге своей поэмы Лукреций утверждает, что существование
кентавров невероятно, ибо лошади достигают зрелости раньше, чем люди, и
кентавр в три года был бы взрослым конем и вместе с тем лепечущим
младенцем. Такой конь умер бы на пятьдесят лет раньше, чем человек.
ЛАМИИ
По мнению римских и греческих классиков, ламии обитали в Африке.
Кверху от пояса у них формы красивой женщины, нижняя же половина -
змеиная. Некоторые называли их колдуньями, другие - злобными чудовищами.
Они лишены способности говорить, однако умеют мелодично свистеть. Они
завлекают путников в пустыне и пожирают их. Происхождения они
божественного - они потомки одной из многих любовных связей Зевса. Роберт
Бертон в той части своей "Анатомии меланхолии" (1621), где говорится о
любовной страсти, рассказывает историю одной ламии, принявшей человеческий
облик и соблазнившей юного философа, "не менее прекрасного, чем она". Она
увела его в свой дворец, находившийся в городе Коринфе. Приглашенный на
свадьбу волшебник Аполлоний Тианский назвал ламию ее истинным именем, и
вмиг исчезли и ламия и дворец. Незадолго до смерти Джон Китс (1795-1821),
вдохновившись рассказом Бертона, написал поэму на этот сюжет.
МАНДРАГОРА
Подобно "борамецу", растение, называемое мадрагора, граничит с
животным царством, ибо, когда его вырывают с корнем, оно кричит; крик этот
может свести с ума тех, кто его слышит ("Ромео и Джульетта", IV, 3).
Пифагор называет его "антропоморфным"; римский агроном Луций Колумелла -
получеловеком (semi homo), а Альберт Великий даже написал, что мандрагоры,
наподобие людей, бывают различного пола. До него Плиний писал, что белая
мандрагора - это самец, а черная - самка. И еще, что сборщики мандрагоры
чертят вокруг нее мечом три круга и должны смотреть на запад; запах ее
листьев так силен, что от него люди становятся немыми. Кто вырвет ее с
корнем, тому грозят ужасные бедствия: в последней книге "Иудейской войны"
Иосиф Флавий советует применять для этого нарочно обученную собаку.
Выдернув растение, собака подыхает, зато его листья служат для
изготовления наркотиков, колдовских и послабляющих снадобий.
Человекоподобная форма мандрагоры породила поверье, будто она растет
у подножия виселиц. Браун ("Pseudodoxia epidemica" ["Лженаука суеверий"
(лат.)], 1646) говорит о жире повешенных; популярный романист Ганс Гейнц
Эверс ("Alraune", 1913) - о сперме. По-немецки мандрагора - "Alraune";
раньше говорили "Alruna", слово это происходит от слова "руна", которое
означало тайну, нечто сокровенное, а затем стало наименованием букв
древнего германского алфавита.
В Книге Бытия (30:14) есть любопытное упоминание о плодоносной силе
мандрагоры. В XII веке еврейско-немецкий комментатор Талмуда написал
следующий абзац:
"От корня в земле отходит нечто вроде веревки, и веревкою этой
прикреплено за пуп - как тыква или арбуз - животное, именуемое "яду'а", но
"яду'а" во всем схож с человеком: такие же лицо, тело, руки и ноги. Оно
искореняет и уничтожает все, куда достигает та веревка. Надобно веревку
эту рассечь стрелою, и тогда животное подыхает".
Врач Дискорид отождествляет мандрагору с "цирцеей", или растением
Цирцеи, о которой в песне десятой "Одиссеи" мы читаем:
"Корень был черный, подобен был цвет молоку белизною,
...людям опасно
С корнем его вырывать из земли, но богам все возможно".
МИНОТАВР
Идея построить дом так, чтобы люди в нем не могли найти выхода,
возможно, еще более странна, чем человек с бычьей головой, однако оба
вымысла удачно сочетаются, и образ лабиринта гармонирует с образом
минотавра. Вполне естественно, что в центре чудовищного дома должно
обитать чудовище.
Минотавр - полубык, получеловек - родился от любовного союза царицы
Крита Пасифаи с белым быком, который (по велению Посейдона) вышел из моря.
Дедал, создатель хитроумного устройства, позволившего утолить любовный пыл
царицы, построил лабиринт, дабы в нем заточить и скрыть сына-чудовище.
Минотавр питался человечиной; чтобы его кормить, царь Крита требовал от
Афин ежегодную дань - семерых юношей и семерых девиц. Тесей, решивший
избавить родину от подобной повинности, вызвался пойти добровольно. Чтобы
он не заблудился в лабиринте, дочь критского царя Ариадна дала ему нить;
герой убил минотавра и сумел выбраться из лабиринта.
В одном из своих пентаметров, где речь идет об изобретательности,
Овидий говорит о "человеке, полу-быке-получеловеке"; Данте, знавший язык
древних греков, но не видевший их монет и памятников, вообразил минотавра
с головой человека и туловищем быка ("Ад", XII, 1-30).
Культ быка и обоюдоострого топора (он назывался "лабрис", откуда,
возможно, и произошло слово "лабиринт") был характерен для доэллинских
религий с их священными боями быков. Судя по настенным изображениям,
человеческие фигуры с бычьими головами в критской демонологии были обычны.
Вероятно, греческая легенда о минотавре - это поздняя и жестокая версия
наидревнейших мифов, тень снов, еще более устрашающих.
НИМФЫ
Парацельс ограничивает их владения стихией воды, древние, однако,
полагали, что весь мир населен нимфами. Они давали нимфам различные
наименования соответственно их обиталищам. Дриады, или гамадриады, жили на
деревьях, были невидимы и умирали вместе с деревьями. Другие же нимфы
считались бессмертными или же, как мельком упоминает Плутарх, жили девять
тысяч семьсот двадцать лет. Среди них были нереиды и океаниды - они
владели морями. Нимфы озер и источников назывались наяды, нимфы пещер -
ореады. Были также нимфы лощин, именовавшиеся напеями, и нимфы рощ -
альсеиды. Точное количество нимф неизвестно; Гесиод называет число три
тысячи. Это были строгие красивые молодые женщины; их название, возможно,
означает всего лишь "девица на выданье". Тот, кто их увидел, мог
ослепнуть, а если видел их нагими, умирал. Так утверждает один стих
Проперция.
Древние приносили им в жертву мед, оливковое масло и молоко. Нимфы
были второстепенными божествами, но храмы в их честь не воздвигались.
ПАНТЕРА
В средневековых бестиариях слово "пантера" означает животное, весьма
отличающееся от "хищного млекопитающего" современной зоологии. Аристотель
упомянул, что запах пантеры привлекает других животных. Римский писатель
Элиан, прозванный за свое великолепное владение греческим языком
"Медоязычным", утверждал, что запах этот приятен также людям. (Что до этой
черточки, высказывались предположения, что Элиан спутал пантеру с
мускусной кошкой.) Плиний наделяет ее кольцевидным пятном на хребте,
которое якобы уменьшается и увеличивается вместе с луной. К этим чудесным
свойствам затем прибавилось то обстоятельство, что в греческой Септуагинте
слово "пантера" употреблено в одном месте, где оно может относиться к
Иисусу (Осия. 5:14).
В англосаксонском бестиарии "Экстерской книги" пантера - животное
кроткое, любящее уединение, обладающее мелодичным голосом и благовонным
дыханием. Живет оно в горах, в потаенных местах. Врагов у него нет, кроме
дракона, с которым пантера неустанно воюет. Спит она три ночи подряд, а
когда проснется и запоет, толпы людей и животных собираются у ее пещеры из
деревень, замков и городов, привлеченные ее ароматом и музыкой ее голоса.
Дракон - это древний Враг, Демон; пробуждение пантеры - воскресение
Господа; толпы - община верующих, а пантера - Иисус Христос.
Чтобы эта аллегория не слишком испугала читателя, напомним, что для
саксов пантера была не хищным зверем, а неким экзотически звучавшим
названием, не подкрепленным достаточно конкретным образом. В качестве
курьеза можем прибавить, что в поэме Элиста "Ге-ронтион" говорится о
"Christ the Tiger" - Христе-тигре. Леонардо да Винчи записывает:
"Африканская пантера подобна львице, только лапы у нее длиннее и
туловище более гибко. Красота ее восхищает прочих животных, которые
сопровождали бы ее постоянно, когда бы не страшились ее ужасного взгляда.
Зная об этом своем свойстве, пантера опускает глаза; животные
приближаются, чтобы полюбоваться ее красотою, и тут она хватает того, кто
поближе, и пожирает".
ПЕЛИКАН
Пеликан в обычной зоологии - это водяная птица с размахом крыльев
около шести футов и очень длинным клювом, нижняя часть которого расширена
и образует мешок для накапливания рыбы. Пеликан легенд не такой крупный,
и, соответственно, клюв у него короче и острее. Согласно народной
этимологии, pelicanus - "белошерстный": перья у настоящего пеликана белые,
меж тем как у легендарного желтые, а иногда и зеленые. (Подлинная
этимология слова "пеликан" - греческое "рублю топором", ибо длинный клюв
его уподобили клюву дятла.) Но его повадки еще более удивительны, чем
внешность.
Мать ласкает птенцов своим клювом и когтями так ревностно, что
умерщвляет их. Через три дня появляется отец и в отчаянье от гибели своего
потомства собственным клювом раздирает себе грудь. Кровь из его ран
воскрешает умерших птенцов. Так повествуют средневековые "бестиарии",
однако Св.Иероним в комментарии к 101-му псалму ("Я уподобился пеликану в
пустыне; я стал, как филин на развалинах") приписывает умерщвление выводка
змее. О том, что пеликан раздирает себе грудь и кормит детенышей
собственной кровью, говорится в распространенном варианте этой легенды.
Кровь, возвращающая мертвых к жизни, приводит на ум причастие и
распятие - так, в знаменитом стихе из "Рая" (XXV, 112) Иисус Христос
назван "nostro Pelicano" ["Наш Пеликан" (лат.)] - Пеликан человечества.
Латинский комментарий Бенвенуто де Имела толкует это так: "Его называют
Пеликаном, ибо он разъял себе грудь ради нашего спасения, подобно
пеликану, воскрешающему умерших птенцов кровью своей груди. Пеликан - это
египетская птица".
Пеликан часто встречается в церковной символике, его поныне
изображают на дарохранительницах. В "бестиарии" Леонардо да Винчи пеликан
описывается следующим образом:
"Он горячо любит своих птенцов и, найдя их в гнезде убитыми змеею,
раздирает себе грудь и, омыв их своей кровью, возвращают к жизни".
ПТИЦА ФЕНИКС
В монументальных изваяниях, каменных пирамидах и мумиях египтяне
стремились обрести вечность; вполне закономерно, что именно в их стране
возник миф о бессмертной, возрождающейся птице, хотя последующая
разработка мифа совершена греками и римлянами. Эрман пишет, что в
мифологии Гелиополиса Феникс (benu) - это покровитель юбилеев, или больших
временных циклов; Геродот в знаменитом пассаже (II, 73) излагает, с
оговорками о своем недоверии, первоначальную версию легенды:
"Есть там другая священная птица, которую я видел только
нарисованной, и имя ей Феникс. Увидеть ее вживе удается редко, настолько
редко, что, коли верить жителям Гелиополиса, прилетает она в Египет один
раз в пятьсот лет, а именно - когда погибает ее отец. Ежели по величине и
форме она такова, как ее описывают, то ее облик и стать весьма напоминают
орла, а перья у нее частью золотистые, частью красные. Чудес же о ней
рассказывают столько, что, хотя, на мой взгляд, они не слишком заслуживают
доверия, я должен о них написать. Дабы перенести тело своего отца из
Аравии в Храм Солнца, птица Феникс прибегает к следующему способу: прежде
всего она лепит яйцо из мирры, по величине такое, чтобы у нее хватило сил
его нести, и потому, пока его лепит, все время пробует на вес, справится
ли с ним; затем она выгребает из него середину, пока углубление не вместит
тело ее отца, которое она там закрепляет комками мирры, заполняя ими
полость, пока вес яйца вместе с трупом не сравняется с тем весом, когда
оно было сплошным; затем, залепив отверстие, кладет яйцо себе на спину и
летит с ним в Египет в Храм Солнца. Вот такое рассказывают об этой птице,
правда ли это или ложь".
Лет через пятьсот Тацит и Плиний подхватили чудесную историю: первый
честно признал, что всякая древность темна, но, судя по легенде, срок
жизни Феникса тысяча четыреста шестьдесят один год ("Анналы", VI, 28).
Также и второй автор занимался продолжительностью жизни Феникса; он
отметил (X, 2), что, согласно Манилию, Феникс живет Платонов, или великий,
год. Платонов год - это время, за которое Солнце, Луна и пять планет
возвращаются в изначальное положение; Тацит в "Диалоге об ораторах"
определяет его как двенадцать тысяч девятьсот девяносто четыре обычных
года. Древние верили, что по истечении этого огромного астрономического
цикла мировая история повторится во всех подробностях, ибо повторятся
влияния планет; таким образом, Феникс становится как бы символом или
образом вселенной. Для большего сходства стоики учили, что мир погибает в
огне и возрождается в огне и что этому процессу не будет конца и не было
начала.
С годами механизм рождения Феникса упростился. Геродот упоминает о
яйце, Плиний - о червяке, но Клавдиан в конце IV века уже описывает в
стихах бессмертную птицу, возрождающуюся из пепла, наследницу самой себя и
свидетеля многих веков.
Миф о Фениксе - один из самых распространенных. К уже упомянутым
авторам можно прибавить Овидия ("Метаморфозы", XV), Данте ("Ад", XXIV),
Шекспира ("Генрих VIII", V, 4), Пельисера ("Феникс и его естественная
история"), Кеведо ("Испанский Парнас", VI), Мильтона ("Самсон-борец", in
Fine [в конце (лат.)]). Упомянем также латинскую поэму "De Ave Phoentice"
["О птице Фениксе" (лат.)], приписываемую Лактанцию, и англосаксонское
подражание этой поэме в VIII веке. Тертуллиан, святой Амвросий и Кирилл
Иерусалимский приводили Феникса как доказательство воскресения во плоти.
Плиний высмеивает терапевтов, прописывающих снадобья, изготовленные из
гнезда и пепла Феникса.
САЛАМАНДРА
Она не только живущий в огне дракон, но также (коль словарь Академии
не ошибается) "насекомоядная лягушка с гладкой кожей, густо-черного цвета,
с симметрично-желтыми пятнами". Из этих двух ее ипостасей более известна
легендарная, поэтому никого не удивит, что она включена в это руководство.
В книге X своей "Истории" Плиний заявляет, что саламандра столь холодна,
что от соприкосновение с нею гаснет огонь: в книге XXI он снова повторяет,
скептически замечая, что будь у нее и впрямь такое свойство, приписываемое
ей колдунами, им бы пользовались для тушения пожаров. В книге XI он
говорит о крылатом четвероногом животном "пираусте", живущем в пламени
кипрских плавилен; стоит ей очутиться на воздухе и хоть чуточку пролететь,
она падает замертво. Миф об этом забытом существе влился в более поздний
миф о саламандре.
Богословы приводили Феникса как доказательство воскресения во плоти,
а саламандру - как пример того, что живые тела могут существовать в огне.
В книге XXI "Града Божия" святого Августина есть глава с названием "Могут
ли тела существовать в огне", и начинается она так:
"К чему стал бы я приводить тут доказательства, ежели не для того,
чтобы убедить недоверчивых, что тела человеческие, наделенные душой и
жизнью, не только не распадаются и не разлагаются после смерти, но бытие
их продолжается среди мук вечного огня? Поскольку неверующим недостаточно
того, что мы приписываем сие чудо всесилию Всемогущего, они требуют, чтобы
мы это доказали каким-нибудь примером. И мы можем им ответить, что
действительно существуют животные, создания тленные, ибо они смертны,
которые тем не менее обитают в огне".
К образам саламандры и Феникса прибегают и поэты - как к поэтическому
преувеличению. Например Кеведо, в сонетах четвертой книги "Испанского
Парнаса", где "воспеваются подвиги любви и красоты":
Я, точно Феникс, яростным объят
Огнем и, в нем сгорая, возрождаюсь,
И в силе мужеской его я убеждаюсь,
Что он отец, родивший многих чад.
И саламандры пресловутый хлад
Его не гасит, честью в том ручаюсь.
Жар сердца моего, в котором маюсь,
Ей не почем, хоть мне он сущий ад.
В середине XII века в странах Европы распространилось подложное
послание, якобы арестованное Протопресвитером Иоанном, Царем Царей,
византийскому императору. В послании этом, представляющим собой перечень
чудес, говорится о чудо-муравьях, добывающих из земли золото, и некой Реке
из Камней, и о Море из Песка с живыми рыбами, и о гигантском зеркале,
показывающем все, что происходит в королевстве, и о скипетре, выточенном
из цельного изумруда, и о камешках, делающих невидимым или светящихся в
темноте. В одном из абзацев сказано: "В наших краях водится червь,
называемый "саламандра". Саламандры живут в огне и делают коконы, которые
придворные дамы затем разматывают и ткут из нитей ткани и одежды. Чтобы
эти ткани очистить, их бросают в огонь". О несгораемых тканях, которые
очищаются огнем, есть упоминание у Плиния (XIX, 4) и у Марко Поло (XXXIX).
Поло поясняет: "Саламандра - не животное, а субстанция". Однако ему
вначале никто не верил: ткани, изготовленные из асбеста, продавали под
видом саламандровой кожи, и они были неоспоримым свидетельством того, что
саламандра существуют. На одной из страниц своей "Жизни" Бенвенуто Челлини
рассказывает, что пятилетним мальчиком видел, как в огне резвилось
существо, похожее на ящерицу. Он рассказал об этом отцу. Тот ответил, что
это саламандра, и отколотил его, чтобы удивительное видение, столь редко
доступное людям, запечатлелось в его памяти.
В алхимической символике саламандры - духи стихии огня. При таком
толковании, подкрепленном рассуждениями Аристотеля, которое сохранил
Цицерон в книге "De natura deorum" ["О природе богов" (лат.)], становится
понятно, почему люди были склонны верить в саламандру. Сицилийский врач
Эмпедокл из Агригента сформулировал теорию четырех "корней всего сущего",
разъединения и соединения коих, причиняемые Враждою и Любовью, образуют
историю вселенной. Смерти нет, есть лишь частицы "корней", которые римляне
позднее назовут "элементами", они-то и разъединяются. Эти "корни" - огонь,
земля, воздух и вода. Они - несотворенные, и ни один из них не сильнее
другого. Ныне мы знаем (или полагаем, что знаем), что это учение ложно, но
люди охотно ему верили, да и теперь считают, что оно было полезно. "У
четырех стихий, которые составляют и поддерживают жизнь мироздания и еще
продолжают жить в поэзии и народной фантазии, - долгая и славная история",
- писал Теодор Гомперц. Так вот, согласно этому учению, требовалось
равенство всех четырех стихий. Коль есть животные на земле и в воде,
должны существовать животные, обитающие в огне. Для престижа науки
требовалось, чтобы существовали саламандры.
В другой статье мы расскажем, как у Аристотеля появились животные,
обитающие в воздухе.
Леонардо да Винчи полагал, что саламандра питается огнем и огонь
помогает ей менять кожу.
САТИРЫ
Так называли их греки; в Риме их именовали фавнами, Панами и
сильванами. Книзу от пояса они - козлы; туловище, руки и лицо - человечьи
и обросшие шерстью. На лбу - рожки, уши остроконечные и орлиный нос. Они
похотливы и любят вино. Они сопровождали Вакха в его веселом покорении
Индостана. Подглядывали из укрытий за нимфами, любили плясать и искусно
играли на флейте. Крестьяне их почитали и приносили им первинки урожая.
Приносили им также в жертву баранов.
Один из представителей этих младших богов был в Фессалии захвачен и
заточен в пещере легионерами Суллы, которые затем привели его к своему
военачальнику. Он издавал нечленораздельные звуки и был так отвратителен,
что Сулла приказал немедленно отпустить его обратно в горы. Воспоминания о
сатирах повлияло на средневековые изображения чертей.
СИРЕНЫ
С течением времени образ сирен менялся. Первый их историк, Гомер, в
двенадцатой песне "Одиссеи" не описывает их наружность: у Овидия это птицы
с красноватым опереньем и лицами юных дев; у Аполлония Родосского они
кверху от пояса женщины, а нижняя часть туловища у них, как у морских
птиц; у испанского драматурга Тирсо де Молины (и в геральдике) они
"полуженщины, полурыбы". Не менее спорен и их характер: Лэмприр в своем
классическом словаре называет их нимфами; в словаре Кишера они чудовища, а
в словаре Грималя - демоны. Живут они на каком-то западном острове, вблизи
острова Кирки, однако мертвое тело одной из них, Партенопы, было прибито
волнами к берегу Кампаньи и дало имя славному городу, ныне называемому
Неаполь. Географ Страбон видел ее могилу и наблюдал игры, периодически
справлявшиеся в ее память.
В "Одиссее" говорится, что сирены завлекают моряков и топят суда и
что Улисс, дабы слышать их пенье и все же остаться живым, заткнул уши
своим спутникам воском, а себя приказал привязать к мачте. Сирены,
соблазняя его, обещали ему всеведение:
Здесь ни один не проходит с своим кораблем мореходец,
Сердцеусладного пенья на нашем лугу не послушав;
Кто же нас слышал, тот в дом возвращается, многое сведав,
Знаем мы все, что случилось в троянской земле и какая
Участь по воле бессмертных постигла троян и ахеян;
Знаем мы все, что на лоне земли благодатной творится.
[Песнь двенадцатая, 187 - 191. (Пер. - А.Жуковский)]
В одной легенде, записанной знатоком мифологии Аполлодором [Аполлодор
(II в. до н.э.) - древнегреческий писатель и историк] в его "Библиотеке",
говорится, что Орфей на корабле аргонавтов пел слаще, чем сирены, и по
этой причине сирены пробросались в море и были превращены в скалы, ибо им
было суждено умереть, когда их чары окажутся бессильными. Также и сфинкс,
когда его загадку отгадали, бросился в пропасть.
В шестом веке в северном Уэльсе поймали сирену и окрестили ее, и в
некоторых старинных календарях она значится как святая под именем Мерджен.
Другая сирена в 1403 году проскользнула через брешь в плотине и жила в
Харлеме до самой своей смерти. Ее речей никто не мог понять, однако она
научилась ткать и как бы инстинктивно поклонялась кресту. Некий хронист
шестнадцатого века утверждает, что она не была рыбой, ибо умела ткать, и
не была женщиной, ибо могла жить в воде.
В английском языке различается классическая сирена и русалка с рыбьим
хвостом. На создание образа русалки, возможно, повлияли тритоны, младшие
божества в свите Посейдона.
В десятой книге "Республики" Платона восемь сирен управляют движением
восьми концентрических небесных сфер.
В одном грубо откровенном словаре мы читаем: "Сирена - вымышленное
морское животное".
СЦИЛЛА
Прежде чем стать чудовищем и обратиться в скалу, Сцилла была нимфой,
которую полюбил Главк, один из морских богов. Дабы ее покорить, Главк
попросил о помощи Кирку, которая славилась знанием трав и волшебства.
Однако Кирка сама влюбилась в Главка, да только никак не могла заставить
его забыть Сциллу. И, чтобы наказать соперницу, она вылила сок ядовитой
травы в источник, в котором нимфа купалась. Далее, по словам Овидия
("Метаморфозы", XIV, 59 - 67):
Сцилла пришла и до пояса в глубь погрузилась затона,
Но неожиданно зрит, что чудовища некие мерзко
Лают вкруг лона ее. Не поверив сначала, что стали
Частью ее самое, бежит, отгоняет, страшится
Песьих дерзостных морд, - но в бегство с собою влечет их,
Щупает тело свое, и бедра, и икры, и стопы. -
Вместо знакомых частей обретает лишь пасти собачьи.
Все - лишь неистовство псов; промежности нет, но чудовищ
Спины на месте ее вылетают из полной утробы.
Она чувствует, что стоит на двенадцати ногах, что у нее шесть голов и
в каждой голове - три ряда зубов. Такая метаморфоза настолько ее
устрашила, что Сцилла бросилась в пролив, разделяющий Италию и Сицилию,
где боги превратили ее в скалу. Когда во время бури ветер загоняет суда в
каменистые расщелины скалы, моряки, по их словам, слышат доносящийся
оттуда жуткий рев.
Эту легенду можно также найти у Гомера и у Павсания.
ТАЛОС
Самые ужасающие создания фантастической зоологии - это живые существа
из металла или камня. Таков яростный бык с медными ногами и рогами,
изрыгавший пламя, которого Язон с помощью волшебницы Медеи запряг в плуг;
одушевленная статуя из чувствующего мрамора у Кондильяка [Этьен Бонно
Кондильяк (1715 - 1780) - французский философ-сенсуалист, автор "Трактата
об ощущениях"]; лодочник в "Тысяче и одной ночи" - медный человек со
свинцовой табличкой на груди, испещренной талисманами и цифрами, который
спас третьего календера [календер - член мусульманского монашеского
ордена, живущий подаянием], увезя его в челноке от Магнитной горы; "девы
из мягкого серебра или из ярого золота", которых в мифологии Уильяма
Блейка богиня поймала в шелковую сеть для утехи своего возлюбленного;
металлические птицы, выкормившие Ареса.
К этому перечню можно еще добавить тягловое животное, проворного
дикого кабана Гуллинбурсти, чье имя означает "златощетинный". Ученый
мифолог Пауль Герман пишет: "Это живое создание из металла было выковано в
кузнице искусных карликов; они бросили в огонь свиную шкуру и вытащили
золотого кабана, который мог передвигаться по суше, по морю и по воздуху.
Как ни темна ночь, путь кабана всегда хорошо освещен". Гуллинбурсти вез
колесницу Фрейи, скандинавской богини любви, брака и плодовитости.
И еще есть Талос, страж острова Крит. Некоторые считают этого гиганта
творением Вулкана или Дедала; Аполлоний Родосский говорит о нем в своей
"Аргонавтике" (IV, 1638 - 1648):
"И Талос, бронзовый человек, отбив глыбы от твердокаменного утеса,
помешал им привязать судно, когда они вошли в гавань Дикте. Он был породы
людей из бронзы, из ясеневого дерева, последний уцелевший из сыновей
богов; Хронос подарил его Европе, дабы он был стражем Крита и трижды в
день на своих бронзовых ногах обходил остров. Все его тело, все члены были
бронзовые и неуязвимые; лишь под одним сухожилием на лодыжке была
кроваво-красная жилка, и эту жилку, в которой заключалась жизнь его и
смерть, покрывала тонкая кожица".
И разумеется, из-за этой уязвимой жилки пришел Талосу конец. Медея
околдовала его убийственным своим взглядом, и когда гигант снова принялся
ворочать глыбы на скале, "он поранил себе лодыжку острым обломком, и
оттуда, подобно расплавленному свинцу, хлынула сукровица - вскоре он так и
застыл, высясь на выступающем утесе".
По другой версии мифа Талос, раскалясь докрасна, убивал людей,
обхватывая их своими ручищами. По этой версии бронзового гиганта постигла
смерть от рук Кастора и Поллукса, братьев Диоскуров, которыми руководила
колдунья Медея.
УРОБОРОС
Теперь для нас Океан - это море или система морей; для греков это
была река, кольцом окружавшая землю. Все воды земные проистекали из него,
и не было у него ни устья, ни начала. Был он также богом или титаном,
вероятно самым древним, ибо Сон в XIV песне "Илиады" называет его праотцом
богов; в "Теогонии" Гесиода он - отец всех рек в мире, а их три тысячи, и
во главе их - Алфей и Нил. Обычная его персонификация - старец с пышной
бородой; по прошествии веков человечество придумало для него более удачный
символ.
Гераклит сказал, что начало и конец окружности совпадают в одной
точке. Хранящийся в Британском музее греческий амулет III века являет нам
образ, прекрасно иллюстрирующий эту бесконечность: змея, кусающая свой
хвост, или, по великолепному выражению Мартинеса Эстрады, "начинающаяся с
конца своего хвоста". Уроборос (пожирающий свой хвост) - таково
техническое название этого чудовища, вошедшее затем в обиход алхимиков.
Самое впечатляющее его изображение дано в скандинавской космогонии. В
прозаической, или Младшей, Эдде говорится, что Локи родил волка и змея.
Оракул предупредил богов, что от этих существ будет земле погибель. Волка
Френира привязали цепью, скованной из шести фантастических вещей: из шума
шагов кота, из женской бороды, из корня скалы, из сухожилий медведя, из
дыхания рыбы и из слюны птицы. Змея Иормунгандра "бросили в море,
окружающее землю, и в море он так вырос, что и теперь окружает землю,
кусая свой хвост".
В Йотунгхейме, краю гигантов, Утгарда-Локи бросает вызов богу Тору,
что тот не поднимет кота; напрягши все силы, богу едва удается чуть
приподнять над землей одну из кошачьих лап; этот кот - змей. Тор был
обманут силою волшебства.
Когда настанут Сумерки Богов, змей проглотит землю, а волк - солнце.
ЦЕРБЕР
Если ад - это дом, дом Гадеса [Гадес (Аид) - в греческой мифологии -
владыка царства мертвых], в нем, естественно, должен быть сторожевой пес;
столь же естественно, что этот пес должен внушать ужас. В Гесиодовой
"Теогонии" у него пятьдесят голов; чтобы облегчить задачу пластическим
искусствам, их число сократили, и три головы Цербера стали ныне
общепринятым их количеством. Вергилий говорит о трех глотках; Овидий - о
троезвучном лае; Батлер [Сэмюэл Батлер (1612-1680) - английский поэт,
автор поэмы "Гудибрас"] уподобляет трехкоронную тиару папы, стража у врат
рая, трем головам пса, стража у врат ада ("Гудибрас", IV, 2). Данте
наделяет Цербера человеческими чертами, что только усугубляет его
инфернальную природу; грязна черная борода, лапы с когтями, которые под
градом плетей раздирают душ обреченных. Он бичует их, лая и скаля зубы.
Вытащить Цербера на дневной свет таков был последний подвиг Геракла
("Он вытащил наверх Цербера, адского пса", пишет Чосер в "Рассказе
монаха".) Зэкерай Грей, английский писатель восемнадцатого века, в своих
комментариях к "Гудибрасу" толкует это деяние следующим образом:
"Пес с тремя головами означает прошлое, настоящее и будущее время,
которое встречает и, как пес, пожирает все на свете. Геркулес одержал над
ним верх, это показывает, что героические Деяния всегда побеждают Время,
ибо остаются памяти потомства".
Согласно древнейшим текстам, Цербер приветствует своим хвостом (а
хвост этот - змея) входящих в ад и разрывает на куски тех, кто пытается
убежать. В более поздней легенде он кусает новоприбывших; чтобы его
умилостивить, в гроб умершего клали медовый пряник.
В скандинавской мифологии забрызганный кровью пес Гарм сторожит дом
мертвых и готов сразиться с богами, когда адские волки пожрут луну и
солнце. Некоторые наделяют этого пса четырьмя глазами; у собак Ямы,
брахманского бога смерти, также по четыре глаза.
Как в брахманизме, так и в буддизме, ад полон собак, которые, подобно
Дантову Церберу, терзают души умерших.
ХИМЕРА
Первое упоминание о Химере находится в шестой песне "Илиады". Там
написано, что она была божественного происхождения - перед льва, туловище
козы, хвост змеи; она изрыгала из пасти огонь, и убил ее, как и было
предсказано богами, красавец Беллерофонт, сын Главка. Голова льва, брюхо
козы и хвост змеи - таково самое естественное ее описание, содержащееся у
Гомера, однако "Теогония" Гесиода приписывает ей три головы, и так она
представлена в знаменитом бронзовом изваянии из Ареццо, датируемом V
веком. Посредине хребта у нее козья голова, на одном конце змеиная, на
другом - львиная.
В шестой песне "Энеиды" снова появляется "огнедышащая Химера";
комментатор Сервий Гонорат отмечает, что, по мнению всех авторитетных
ученых, чудовище это было родом из Ликии, а в этом краю имеется вулкан,
носящий такое название. У основания вулкана кишат змеи, на склонах много
лугов и козьих пастбищ, из вершины пышет пламя и там же, наверху, логовища
львов; вероятно, Химера - метафора этой необычной горы. Когда-то Плутарх
высказал предположение, что Химера - это имя некоего капитана с пиратскими
наклонностями, приказавшего нарисовать на своем корабле льва, козу и змею.
Эти нелепые догадки показывают, что Химера уже давно будоражит умы.
Чем ее воображать, казалось, удобней отождествить ее с чем ни попало.
Слишком она гетерогенна: лев, коза и змея (в некоторых текстах дракон)
сопротивлялись, не желая образовать одно животное. Со временем Химера
превращается в понятие "химерического". Нескладный образ исчезает, а слово
остается для обозначения невозможного. "Ложная идея, пустой вымысел" -
такое определение химеры дает сегодня словарь.
|
![[главная]](images/main1.gif){kind=small}
![[древняя греция]](images/greece1.gif){kind=small}
![[знаменитые греки]](images/popular1.gif){kind=small}
![[мифология]](images/miphs1.gif){kind=small}
![[рассказы]](images/story1.gif){kind=small}
![[сапфиянки]](images/sapfianky1.gif){kind=small}
![[таис афинская]](images/afinsky1.gif){kind=small}
